Исследователи!

Многие слышали о судьбе героев Первой экспедиции после того, как они наконец достигли своей цели. Но до наших времен дошли лишь обрывки рассказов. В очередной главе «Истории народов» вы сможете узнать больше: как Двенадцать попали в сердце мира — сад Матери — и что ждало их внутри.

Напомним, что предыдущую главу можно найти здесь. Не пропускайте следующие статьи серии!

Ни кустика. Ни деревца. Выжженная земля, покрытая толстым слоем пепла. Ужасное свидетельство войны, отгремевшей тысячелетия назад. Гигантский котлован, которому не видно конца и края. Возможно, они давно уже сбились с пути и ходят по кругу, по кругу, думал Луций. Впрочем, они по-прежнему спускались, а значит, направление было выбрано верное.

К центру котлована. Что бы там ни скрывалось.

...Скрывался там — обрыв. И черная бездна, в глубине которой пугающе завывал ветер.

Путешественники переглянулись.

«Страшно».

Джин опешил: чтобы Таян, храбрый воин степей, чего-то боялся?

«Здорово же нас запугала Дальяда».

«Если уж Левый Клинок Соколиной Тени дрожит от ужаса, что делать бедному поэту? Падать в обморок?» — Луций наклонился над пустотой. Анна в испуге схватила его за рукав.

«По-моему, ты здесь самый бесстрашный, Люк», — рассмеялась Аранзебия.

«Не бесстрашный, а безрассудный». — Анна сделала вид, что дает поэту подзатыльник, и Луций с притворным оханьем схватился за голову.

Таян спросил: «Удалось что-нибудь рассмотреть?»

«Сплошная чернота».

Джин бросил вниз камень и прислушался. Он долго ждал удара о дно, но его так и не последовало. Наемник растерянно оглянулся на спутников, и тогда Таян тоже поднял камень и, размахнувшись, с силой швырнул его в пропасть. И вновь тишина. Джин произнес:

«Что будем делать?»

«Пойдем вдоль края. Кто знает — может, через сотню шагов обнаружится гигантский подъемник, который спустит нас на дно!»

Их и впрямь ждал приятный сюрприз. Нет, не подъемник, а каменная лестница, парившая в воздухе, или скорее даже мост из камней, напоминавших ступени, который уходил вниз.

«Красиво!»

«Спускаемся?»

«Дна не видно, — покачала головой Кипроза. — Лестница может оборваться на любой высоте, и что тогда?»

«Тогда вам придется положиться на меня». — Инох взмахнул крыльями.

Луций качнул головой:

«И все же — страшно. Если что-нибудь случится, нас уже никто не найдет и не спасет. А я так и не успел поставить ни одной приличной пьесы... Умру — и моего имени никто не вспомнит».

«Хочешь, чтобы твое имя осталось в веках? — Джин ткнул носком сапога валун, лежавший на краю обрыва. - Вырежи его на этом булыжнике. Кстати — а может, все начертим на нем наши имена? На счастье. Чтобы наверняка вернуться».

Сказано — сделано. И, глядя на испещренный письменами камень, Двенадцать чувствовали странную легкость. Умиротворение. Они перебрасывались шутками и улыбались, не догадываясь, что это в последний раз.

Казалось, они спускаются уже целую вечность. Свет в эти глубины не проникал. Слабо фосфоресцировал лишайник, покрывавший стены колодца. Тускло горели два огонька — золотистый на ладони Аранзеба, спускавшегося первым, и голубоватый — над головой Кипрозы, замыкавшей цепочку. Все правильно: два самых сильных мага — спереди и позади, чтобы беречь остальных от опасности, как бы ни протестовал Джин.

Висевшие в воздухе ступени, почти вплотную примыкавшие к стене в начале спуска, теперь шли на расстоянии вытянутой руки от нее. Поскользнешься — и не на что опереться. На камне чем дальше, чем отчетливее проступала прихотливая резьба: тут удивительный цветок, там — морда спящего дракона.

Эта морда была выполнена так натурально, что Джин невольно вздрогнул. Казалось, еще миг — и глаза чудовища вспыхнут алчным пламенем, а из пасти полыхнет огонь. Он не сразу уловил движение. Не сразу понял, что каменные веки и впрямь открываются, а от стены отделяется могучий хвост, сбивая его с ног, сбрасывая с лестницы, точно букашку. Не успев вскрикнуть, он рухнул вниз, в пустоту...

На миг боль ослепила, парализовала его. Он успел удивиться, каким коротким оказался полет — и понял, что ему невероятно, сказочно повезло: они почти достигли дна. Случись все двумя ярусами выше — и он бы разбился в лепешку.

Но праздновать спасение было рано. Над головой раздался страшный рев, горячее дыхание обожгло кожу. Дракон приготовился к легкой трапезе.

Джин потянулся за мечом... Но пальцы нащупали в ножнах пустоту. Оружие выпало, когда он летел вниз, и теперь лежало в нескольких метрах от хозяина. Так близко — и в то же время далеко. Не успеть... Не дотянуться.

В темноте мелькнула тень. Между ним и драконом возникла легкая, гибкая фигурка. Замерла — как готовая в любой миг развернуться пружина. Как натянутая струна.

«Наима! Нет!» — взревел Джин.

Из пасти полыхнуло пламя... и миджанийка начала свой последний танец лицом к лицу со страшным зверем.

Вот она вихрем метнулась в сторону, и испепеляющий огонь ударил в каменные плиты пола, не причинив ей вреда. Молниеносный кульбит — и могучий хвост рассек пустоту. Дракон замер, притих, выжидая, скаля зубастую пасть... Сделал обманное движение шеей. Танцовщица стрелой взмыла в воздух: выше, грациознее, стремительнее, чем во время любого из своих выступлений...

На долю секунды Джину, отчаянно тянувшемуся за мечом, показалось, что она ускользнет. Что она в безопасности.

Щелкнули зубы, и ее тело безвольно обмякло, словно увядший цветок.

«Не-е-ет!..»

Пальцы сомкнулись на рукояти. Прыжком, превозмогая боль, он вскочил на ноги и ринулся вперед, разя чудовище в голову, между глаз, чувствуя, как поддается плоть, как бешеным потоком хлещет черная горячая кровь, и все не мог остановиться, нанося уже мертвому зверю удар за ударом, пока другие не подоспели, не схватили его за руки, не оттащили...

Он пришел в себя на берегу подземного источника. Долго горстями пил голубоватую воду. Здесь было по-предрассветному прохладно и тихо. Берег утопал в зарослях папоротника и хвоща. Откуда-то дул слабый ветер.

«Он знал, — глухо произнес Джин. — Помните, как он сказал ей: "Мне жаль"...»

Ее похоронили там же, на берегу. Укрыли листьями папоротника. Сложили пирамидку из камней.

«Обещаю, люди не забудут тебя, Наима», — прошептал Джин, кладя последний камень.

Инох качнул головой.

«Дальяда считала, нам не вернуться назад. Теперь я ей верю».

...По мере того, как они углублялись в сеть подземных пещер, свет разгорался ярче. Растительность вокруг приобрела привычный цвет и облик. Голубовато-серые папоротники сменились лианами, затем лиственным кустарником и деревьями. Было похоже, будто они начали путь на заре и, пройдя через утро, достигли ясного полудня. Полудня мира...

Миновав рощицу, где среди белесых стволов порхали переливчатые бабочки, они внезапно оказались перед кирпичной стеной, увитой плющом. В середине — ворота. Их узор повторял рисунок листьев на стене.

Десятеро замерли.

Одиннадцатая подошла к воротам и коснулась детскими пальчиками створок. Легко толкнула.

Врата открылись.

Перед ними был чудесный сад, нетронутый и первозданный. Трава такого густого и сочного оттенка, какого не бывает в природе. Раскидистые кусты диких роз. А поодаль, под сенью ивы — трон. Трон из корней и ветвей, которые так тесно переплелись между собой, что казалось, будто он высечен из камня.

Одиннадцатая засмеялась и побежала к трону. Навстречу ей поднялась тонкая, хрупкая незнакомка с невесомыми радужными крыльями за спиной. Она обняла девочку, закружила в танце, рассыпая пыльцу, а затем усадила среди корней и сказала:

«Много тысяч лет я ждала. И вот ты пришла, чтобы меня сменить. Теперь ты будешь Привратницей».

Орхидна попыталась встать — и не смогла. Неведомая сила удерживала ее на месте. В отчаянной мольбе она протянула руки к Кипрозе.

«Орхидна!.. Что ты сделала с моей сестрой?!» — обернулась девушка к фее.

Та, мелодично рассмеявшись, произнесла:

«Врата открыты. Первозданная сила хлынула в мир. Вскоре всему живому настанет конец... Если не вмешается Привратница. Отныне она — врата и ключ к вратам. Она видит все, что происходит в саду и за его пределами. В ее руках власть над хаосом и порядком. Как она ей воспользуется?..»

«Но она всего лишь ребенок!..»

«Ты хочешь изменить то, что сделано? На это способна только Мать. Но она уже много лет спит глубоким сном в лабиринте этого сада».

«Как ее найти?»

Фея покачала головой.

«В этом саду много троп. Какая приведет к Матери? Какая — к гибели? Я не знаю. Выбирайте сами».

Перед ними возникли арки. За каждой — свой пейзаж. Осень. Зима. Весна. Ясный полдень. Бархатная чернота ночи...

Кипроза подошла к трону и сжала руку Орхидны.

«Я вернусь за тобой. Ты слышишь? Я вернусь».

Испытующим взглядом окинула арки. Выбрала ту, за которой в чернильных сумерках колыхались на невидимом ветру по-осеннему рыжие листья. Шагнула в проем... И исчезла.

Так они разделились, и каждый пошел своим путем.

Читать следующую главу

Обсудить