Друзья!

Сегодня вас ждет очередная глава книги «История народов» и продолжение рассказа о возвращении Джина домой. После путешествия в Дельфы он отправился в Иферию, где произошли столь же серьезные перемены. Приятного чтения!

Напомним, что предыдущую часть можно найти здесь. Не пропускайте следующие публикации!

Джин помнил родину цветущей землей — оросительные каналы, оазисы, зеленые террасы садов. Теперь, двести лет спустя, внизу простиралась пустыня. Кое-где среди песков сиротливо чернели мертвые деревья.

«Тут что-то не так, Мирр. Садимся».

То, что он с высоты принял за дерево, вблизи оказалось грубо сколоченной виселицей. В петле болтался иссохший мертвец, похожий на мумию.

«Хорошенькие дела творятся в Иферии», — присвистнул Джин.

«О, вы не представляете себе и половины этих дел, мой принц», — проскрипела мумия, и пожелтевшие зубы оскалились в ухмылке.

Мирр угрожающе рыкнул и дернул хвостом.

«Этот мертвец опасен? Перекусить его пополам, чтобы он замолчал, господин?»

«Бесполезно!.. — из горла мумии раздался хриплый смех, похожий на клекот. — Мне переломали руки и ноги, выпотрошили брюхо, вздернули в петле и оставили тлеть на двести лет, а я все еще... существую. Проклятие королевы Сабины верное...»

Сабина!..

«Кто ты, мертвец? Откуда ты меня знаешь?» — сердце Джина отчаянно колотилось.

«Я — Анталлон, мой принц. Верный советник вашего покойного отца, короля Ландроса».

Джин вздрогнул. Это движение не укрылось от мертвеца, пристально наблюдавшего за ним. Мутные глаза на миг победно вспыхнули — и тут же снова потухли.

«Эта пустыня — кладбище, мой принц. Сотни виселиц от горизонта до горизонта. Тело короля еще не успело остыть, когда Сабина приказала страже схватить вашу мать и всех ее сторонников. Им была уготована страшная участь...»

...Сын Электины, родившийся через год после отъезда Джина, умер, не дожив до пяти лет. Эта трагедия окончательно пошатнула здоровье Ландроса, который не успел еще оправиться от известия об исчезновении старшего сына. К весне он тихо угас, оплакиваемый страной и двором.

Он не оставил после себя наследников. На трон взошла Сабина. Она была одержима жаждой мести.

Той же ночью гвардия взяла под стражу всех людей, преданных ее врагам. Застучали топоры, вырубая зеленые оазисы и сады под корень. Королеве нужны были виселицы.

Сотнями они усеяли пустыню. В сотнях петель закачались мятежники. Сабина приказала не снимать их тела — пусть служат вечным уроком народу Иферии.

Электина и Анталлон долго ждали своей участи в тюремных застенках. Но настал день, когда за наложницей явились.

«Прошу на выход». — Стражник избегал смотреть ей в глаза.

Она бросилась к решетке, разделявшей камеры.

«Анталлон! Обещай мне, что разыщешь Джина. Обещай, что позаботишься о нем!»

«Ступайте, госпожа. Советник уже ни о ком не успеет позаботиться. Разве что о своей душе. Его черед завтра», — раздался голос стражника.

Электину вывели на площадь. Сколько народу!.. Гвардейцы едва сдерживали напор горожан, пришедших поглазеть на казнь. Кто-то засмеялся, заулюлюкал; кто-то швырнул в нее огрызком яблока...

«Приступай, палач», — раздался повелительный голос. Наложница подняла голову и увидела над толпой, на высоком балконе, королеву Сабину.

Палач развернул свиток, откашлялся и громко, перекрикивая гул толпы, начал зачитывать приговор.

«Придворная танцовщица-миджанийка по имени Электина... обвиняется в измене и заговоре против короны... и приговаривается к публичной казни путем четвертования».

В панике оглянувшись, наложница увидела четверку лошадей, которых гвардейцы держали под уздцы. Палач взял моток крепкой веревки и сделал шаг вперед. В последний миг Богиня сжалилась над Электиной, позволив ей лишиться чувств...

...Анталлон неподвижно сидел на скамье, глядя в стену, когда раздался скрип решетки, и в камеру вошла королева Сабина.

«Завтра тебя казнят, советник, — произнесла она. — Тебе сломают руки и ноги, вздернут в петле, распорют брюхо, выпустят кишки и оставят подыхать в пустыне».

Анталлон ничего не ответил.

«У тебя еще есть шанс спастись. Поклянись мне, что разыщешь щенка танцовщицы и убьешь его. Я чувствую, что он жив!..»

Советник покачал головой.

«Ты будешь гнить в земле, Сабина, а он — править Иферией, как предначертано».

Она с размаху ударила его по щеке.

«Будь ты проклят, советник! Будь ты проклят во веки веков. Завтра тебя выведут на площадь, и палач исполнит все, что я сказала, но твой дух не сумеет покинуть искалеченное тело. Твои уши сгниют, но ты будешь слышать. Вороны выклюют тебе глаза, но ты будешь видеть. И страдать, и сходить с ума до конца времен! Ты пожалеешь, что отказал мне, но будет поздно. Поздно!»

Проклятие сбылось. Тело Анталлона почти истлело, но его разум продолжал жить.

...Относив положенный траур, Сабина завела себе принца-консорта и родила троих сыновей, которые, войдя в возраст, немедленно начали борьбу за власть. Страну сотрясали беспорядки. Дороги были разрушены, оросительные каналы обмелели, и поля постепенно превращались в пустыню. Солнце великой Иферии закатилось, казалось, навсегда...

«Вот и все, мой принц, — завершил рассказ Анталлон. — Теперь вы знаете, что я по-прежнему ваш покорный слуга. Выньте меня из петли и дайте мне новое тело».

«Что?!»

«Давай, мой мальчик. Воскреси меня, — нетерпеливо дернулся мертвец. — Пророчество обещало, что ты вернешься двести лет спустя и подаришь мне вечную жизнь».

«Но... оракул всего лишь предрек, что сын танцовщицы будет править Иферией, и даже это оказалось неправдой...»

«Правдой, неправдой... Это мы еще посмотрим. Ты же не думаешь, что я был настолько глуп, чтобы рассказать королю все пророчество целиком? Ему оно не обещало ничего. Мне — власть и бессмертие. Я был обязан сделать так, чтобы ты появился на свет! Поэтому я нашел твою мать и уложил ее в постель Ландроса. Я — твой создатель, мальчик. Если бы не я, ты бы вовсе не родился. Ты — мой должник. Верни мне этот дар!»

«Мирр... Я умею дарить жизнь?» — спросил Джин у дракона.

«Не знаю, господин. Ты никогда не пробовал. Отнимать жизнь — вот это ты любишь».

«Что ж, — произнес Джин, перерезая веревку. — Кажется, настало время попробовать».

Мертвец кулем рухнул к его ногам. Джин опустился на корточки и после секундного замешательства вытянул руку вперед, почти касаясь гладкого черепа. Так делали целители в храме при Библиотеке, врачуя раненых. Он закрыл глаза и представил, как поток энергии, проходя через его тело, вливается в мертвеца, как старые кости обрастают мясом, как по жилам вновь начинает струиться горячая кровь.

Открыв глаза, он удивленно заморгал. Существо, распростертое перед ним, уже нельзя было назвать мумией, но и живого оно напоминало лишь отчасти. Тощую плоть обтягивала сухая желтовато-серая кожа, похожая на пергамент. Под ней вздувались черные вены. Хилая грудь прерывисто поднималась и опускалась.

«Очень хорошо, господин, — с энтузиазмом одобрил дракон. — Этот человек почти как настоящий. Не знал, что ты так умеешь».

«И я не знал, Мирр», — устало отозвался Джин.

Воскрешение мертвеца отняло у него почти все силы.

Костлявая птичья лапка с неожиданной ловкостью потянулась к наемнику, и советник, пошатываясь, поднялся на ноги. Кривя губы, осмотрел свое новое тело, вздохнул, плотнее запахнул обрывки мантии и надвинул на глаза капюшон.

«Все лучше, чем ничего, — сказал он бодрым голосом. И, развернув Джина лицом на восток, указал вдаль: — Добро пожаловать, мой принц! Добро пожаловать домой!»

Читать следующую главу

Обсудить